Вольга спал без снов, от каждого шороха пробуждаясь. Не любо ему здесь было, врагами окруженному. Оттого и ждал подвоха каждый миг. Сытое брюхо, крыша над головой да сухая постель как-то обесценивались. Казалось, было бы Вольге спокойнее, если бы отпустили его на все четыре стороны, наказав к полуночи быть в условленном месте.
Как смеркаться стало, проснулся от того, что в комнату втащили деревянную бадью и горячей воды нанесли. Этому событию Вольга был рад – отчего не смыть с себя грязь, кровь да усталость последних дней? Вымылся как следует, все больше чувствуя, что все же на благо отдых ему пошел. Вскоре о недавнем безумии только ссадины на руках напоминали.  Но это всего лишь царапины, пустое.
Даренную синеморскую одежу на себя натягивать не хотелось, да собственные портки совсем в негодность пришли, так что делать было нечего. С волками жить – по-волчьи выть. В данном случае мудрость сия насмешкой над ним звучала. Как бы там ни было, одежа была неплохая, прочная. Не для вышегорских морозов и ветров, правда, но большего сейчас и не надобно было.
Пора было и делом заняться, и так надолго охоту пришлось отложить. Вольга много думал о Ерёме, о том, какой тому был прок клеветать на царя. Кого из них хотел погубить и зачем? Не доводилось раньше слыхать о Ерёме и лица его Вольга раньше не видел, потому в незаинтересованность и честность ведуна поверил легко. А может и не ведун он вовсе, а царя назвал посчитав, что не осмелится Вольга на такого врага идти в одиночку? А если и осмелится, то вряд ли вернется рожу за лжу начистить.
Как бы там ни было, разыскать ведуна было жизненно важно. Он был пока единственной ниточкой, возможно, ведущей к разгадке тайны. Или ведущей в никуда, коль последняя догадка все же окажется правдой.

Василиса пришла, как и было условлено, чуть раньше полуночи. Вольга услышал ее тяжелые шаги раньше, но обернулся только когда она скрипнула дверью.
- Только в волка, - ответил он, натягивая чистую рубаху.  – А тебе кто другой нужен?
Вопрос показался ему странным. Привык всю жизнь две личины иметь, казалось, что это часть его природы. В Вышегорье говаривали, что их род корнями к волкам уходит, оттого, нет-нет и рождаются волкодлаки. В этой истине Вольге усомниться не приходилось.

Вымывшись да в сухую и чистую, пусть и синеморскую одежу облачившись, Вольга впервые всей душою осознал, что свободен от проклятья зловредного, что стал наконец собой. Человеком, пусть и диковатым для надутых синеморцев. Ему по-прежнему было бы уютнее в лесу, да и вообще где угодно, чем здесь, но он впервые за долгое время готов был за свои деяния отвечать.
Так что теперь, смекнув, что надумала Василиса снова волшбу над ним творить, Вольга меньше всего хотел стоять смирно и не шевелиться. Как знать, а вдруг это ловушка? Вдруг достаточно в Василисе коварства, чтобы заставить его поверить в благой исход, а после, изрядно поглумившись, расправиться? Или проклясть еще похуже.
Волк бы учинил погром и выскочил, оттолкнув царевну с прохода, бежал бы из западни куда глаза глядят, убивая каждого, кто попадется на пути. Такое уже случалось. Вольга сделал шаг навстречу и с высоты своего немалого роста, но без излишней горделивости поглядел царевне в глаза. Говорят, по глазам человека можно всю его душу прочесть. Вольга неплохо разбирался в людях, но до такого мастерства ему было далеко. Однако и затаенного, ждущего своего часа торжества он в ее очах не увидел.
- Неужто царевне надобно всем и каждому объяснять что за муж с нею?
Его ворчливый на первый взгляд тон вполне мог сойти и за шутливый. Вот только Вольга не улыбался. И вообще стоял ровно, спокойно и не шевелился. Более ничего и не говорил.

Ох и строптивая же девка! С ответом не медлила, да не в бровь, а в глаз. Впрочем, и он был хорош, дальше спорить и пререкаться не стал. Хрупкий мир был дороже победы в словесной баталии. Найти ведуна было важнее, чем  спорить о пустом. И тему сменил он резко, как отрезал – помолчав немного, предложил задуманное свершить.
Царевна будто того и ждала. Мир окрасился красным. Это боль сковала, сломала. Каждую косточку выворачивало. Кажется, Вольга упал там же, где стоял, на колени опустился. Или это волшба его так сложила? Что-то родственное - он чуял - его собственным превращениям, но гораздо жёстче.
А потом все резко закончилось. Лунный свет где-то высоко вверху, свежий ночной воздух. И прозрачная как никогда темнота. Казалось, тени и вовсе исчезли. Перед ним, где раньше стояла Василиса, теперь была сова. Вольга и сам вскинул крылья и чуть не грохнулся от неожиданного взмаха. Вытянул шею, вопросительно воззрившись на колдунью.
Он ждал чего угодно, даже обмана и мести, но не этого. Ждал, что его скроют, изменят ему личину. Даже если бы она бабой его сделала или превратила в мышь и пронесла мимо стражи в ладонях, он бы не удивился.
Но Василиса выбрала куда менее унизительный вариант, надо отдать ей должное. И куда более изящный, ведь никто вообще не узнает о том, что царевна нынче ночью куда-то ходила. Это было прекрасно со всех сторон.
Кроме одной. Вольга не умел летать. По правде сказать, сама мысль его немного пугала. Волки не летают, волки хозяева земли. Но в глубине души все же хотелось попробовать. Хотелось взмыть в ночное небо и узнать каково это. Тем паче, что выбора не было.
Первое, что он сделал, - снова взмахнул крыльями. Ничего не произошло. Взмахнул сильнее и  едва устоял на ногах. Следующие мгновения Вольга занимался тем, что неистово махал крыльями, разбрасывая по полу перья, но лапы и не думали отрываться от пола. Поняв, что потуги бесполезны, Вольга нахохлился и зло воззрился на Василису. Ему не было стыдно – чего тут стыдиться, волк не должен уметь летать. И злился он вовсе не на деву, а на глупость ситуации, в которую попал.  Надо думать, сова, уверенно шагающая через ворота, выглядит занимательнее волка при царевне.
В сердцах он побежал вперед и подпрыгнул, не забывая взмахнуть крыльями. На мгновение показалось, что он летит, но в следующий миг Вольга рухнул на пол.
[lik]http://savepic.ru/9084343.png[/lik]

Совы всегда казались ему существами исключительно прекрасными. Не раз наблюдал Вольга за их охотой. Бесшумной, смертоносной тенью падали они на своих жертв и столь же бесшумно взмывали ввысь, будто не существовало для них обычных законов природы. Со стороны это было легко. Вольга был неправильной совой.  Шумно хлопал крыльями, ими же пытался объять пол, будто тот норовит его опрокинуть. Сам себе казался каким-то нескладным. Кажется, Василиса над ним смеялась. Немудрено.
Чем дольше продолжалась эта возня, тем хуже становилось. В итоге он замер, попытавшись собрать распластанные по полу крылья, сделал глубокий вздох. Отталкивайся и поджимай лапы, говорит она. Вольге казалось, что ничего принципиально другого он не делал. А все же постарался унять разошедшееся от негодования сердце и собраться с духом. Разбежался, оттолкнулся лапами от пола и  расправил крылья. Это было похоже на плаванье, когда ты грудью ложишься на воду и позволяешь ей себя нести. Неожиданно почти то же случилось и сейчас. Почуяв, что медленно, но все же снижается, Вольга взмахнул крыльями и взмыл вверх. Прежде, чем вылететь точно в окно, дважды едва не врезался челом в стену. Но все же стрелой вылетел в ночь, едва не задев лапами сидевшую на окне царевну.
До чего же было хорошо! Ветер нес его быстро и легко. Внизу были крыши спящего града, вверху – звезды и луна. Дух перехватило от восторга. Он метнулся в одну сторону, в другую. Взлетел ввысь и, увидев Василису, постарался поравняться с ней. Его распирало от пережитого - давно забытое чувство, которым он делиться не желал. Не стал виться вокруг, восклицать обо всем, что видит. Но царевна наверняка и так все поняла по его дикому полету. Иль решила, что это он от неумения собой управлять. Как бы там ни было, он молча летел рядом, не спрашивая даже куда именно они держат путь. Подмечал знакомые улицы и дома, которые впервые видел сверху. Дивно все это было, дивно. Чуть в стороне от площади они пошли на снижение.
Тихий, узкий переулок и не заметил приземления двух сов. Одна из них, будто пьяная, вписалась в кучу аккуратно сложенного у стены сена. За стеной всхрапнула лошадь.
[lik]http://savepic.ru/9084343.png[/lik]

Упала в сено сова. На ноги поднялся, отряхивая солому с плеч да волос, высоченный седой мужик. Впечатления от полета были еще свежи, но дело было важнее. Едва ли вообще существовало что-то более значимое, чем поиски правды и возмездие. Во всяком случае, для Вольги.
Царевна, тяжело опираясь на посох, шла к залитой лунным светом площади. Казалось, птицей ей было легче. Было бы это у них общее, если бы не знание, что Вольга сам обрек ее на такие страдания. Все равно, что слепцу ослепить здорового человека и назвать своим другом, ведь они единственные слепые в деревне. Вольга мог сделать только одно – помочь Василисе узнать правду, ведь неспроста Ерема решил зверя на ее отца натравить, наверняка неспроста. 
Вольга пошел следом, держась чуть позади, готовый и подхватить, ежели совсем тяжко станет. Площадь была совершенно пуста – люди давно спали.  Ночью Царьград нравился Вольге больше. Тихий, залитый лунным светом, будто серебром, отдыхающий от палящего солнца, ласкаемый морским прибоем.
Это, в общем-то, все мысли, что пришли ему в голову на площади. Не разглядел он ни следа Еремы. Прежде, чем обратиться и просто обнюхивать каждый угол, Вольга решил все же спросить:
- Почему здесь?
Возможно ли, что где-то поблизости  прожил все дни торжества ведун? Всяко может быть. Осмотрев закрытые окна, Вольга втянул носом воздух и прикрыл глаза. Море, дым, навоз и почти выветрившийся уже запах поджаристого мяса. Здесь бывало слишком людно, чтобы вот так сращу уловить запах одного человека, да спустя время.

Царевна, видать, хотела проверить его. Иль посмеяться – это уж зависит от того, насколько выполнимым окажется дело. Вольга лишь брови вскинул, обдумывая сказанное. Выходит, не желает Василиса ни соображениями своими делиться, ни тем, что знает сама. Что ж, Вольга не в обиде. Любопытство так и гонит оторвать наконец взор от подставляющей волчьему солнцу лицо царевны и хорошенько изучить эту площадь.
Едва опустился он на четыре лапы, в нос ударило такое обилие запахов, что кружилась голова. Столько людей, столько событий происходило здесь ежедневно!  Одни запахи были ярче других – их источники находились здесь дольше. Пуще всех сверкала сама царевна – сидела прямо здесь, только подойди и заройся мордой в подол. До нее там другая женщина сидела. Заметно старше, даже старше Вольги. Из нищих. Долгонько сидела, как бы не весь день. Вот тебе и Царьград во всей красе.
Вольга догадывался что искать, но уверен не был. Может статься, сегодняшний головокружительный полет на площадь с Еремой и вовсе не был связан. Мало ли что здесь случилось, а Василиса желает проверить Вольгу – кто знает? Не было на площади места, куда бы не сунулся волчий нос, и средь общей картины нашел одну интересную деталь. Смазанную, почти выветрившуюся, но все же уловимую. Здесь были псы – их следы были почти везде. Нет, не те, что мирно спят под дощатыми ступенями одного из домов. Другие. Скорее всего, царские ловы. Здесь правда что-то произошло, но найти виновника, видимо, не удалось. И со временем задача только усложнилась.
Не мудрствуя лукаво, Вольга решил воспользоваться открытием. Там, где запах ощущался сильнее, он кружил больше всего. Если царские псы что-то почуяли тогда, возможно, удастся вытянуть и сейчас. Одно место приглянулось особенно. Укромный закоулочек меж домов, вроде того, в котором они с Василисой приземлились. Ловам он тоже глянулся. Вольга не мог понять чует он носом или сердцем, но искать нужно было здесь. Все было тщетно, пока он не стал обнюхивать стену, все выше и выше, став в итоге на задние лапы. И вот оно. На самом углу дома – Ерёма. Запах почти выветрившийся, но почти не забитый другими. Должно быть, стоял здесь, опершись на стену. Следил за площадью или не решался выйти? А может ждал кого-то?
- Ведун был здесь, - бросил Вольга, снова становясь на четыре лапы. - Стоял какое-то время. Потом, должно быть, вышел на площадь.
Вышел и Вольга, заново обнюхивая землю. Теперь у него была ниточка – он точно знал, что искать надобно Ерему. Но нос здесь был почти бесполезен, так что Вольга старался понять что делал ведун и куда мог пойти дальше.
- Что здесь произошло, царевна?
[lik]http://savepic.su/6676727m.png[/lik]

Царевна говорила, а перед глазами ведунская харя так и рисовалась. Конечно, просто люд красотой редко отличался – с годами у многих были гнилые зубы да облик поган, но в этом деле было слишком много совпадений. Вольга бы усомнился, если бы сам не чуял, что Ерема здесь был. И описания больно на него походили.
- Слыхал я о Кощее, - кивнул Вольга. – Да только правда то иль нет – никому не ведомо.
Сказал и снова кружить по площади стал, с утроенными усилиями добывая хоть частички знаний о ведуне. Бесполезно. Как в воду канул. Вот если бы Вольга побывал здесь раньше, когда след еще был горяч… Даже зло брало.
- Описания твои на Ерему очень похожи, -  заговорил он наконец, возвращаясь к Василисе, да у ног ее садясь. Обращаться человеком отчего-то не спешил – все надеялся что-то вынюхать, а может даже и услышать. Что угодно, что натолкнуло бы на светлую мысль. Но царевнин запах все больше темных навевал.
- И он здесь точно недавно был. Больше ничего сказать не могу, краса, след  уже стар.
Если уж даже ведун, что по определению многое ведает да далеко глядит, во всеуслышание такие речи ведет, может и впрямь освободился Кощей? Да только веры тому ведуну мало. И если понять почему натравил серого волка на царя еще можно было, то зачем народ стращать да в смятение вводить было неизвестно. То ли спятил Ерема, то ли и тут у него свой умысел есть. Оттого только сильнее хотелось его изловить.
- Если не сбежал, то при Берендее-царе искать его нужно.
[lik]http://savepic.su/6676727m.png[/lik]

Казалось, путь его лежал в Лихоземье, кто как не он должен был ведуна разыскать, правду из него вытрясти иль в Царьград привести, царевне на суд? Впервые за долгие годы у него была призрачная надежда отомстить, он взял след и не хотел его бросать.
- Схваченные за горло не говорят, краса, - спокойно взглянул на нее Вольга. По смирно сидящему у ног царевны волку сложно было догадаться насколько сильно хочется ему действовать, ринуться в погоню прямо сейчас. Волк бы так и поступил, волк был зверем осторожным и терпеливым, мог долго преследовать жертву, но сидеть в сердце спящего города, казалось бы, ничего не делая, ему было тяжело. Вольга располагал терпением иного толка. Он ждал выводов Василисы, не зря же прозвали царевну премудрой, чай не только за умение другим на их дурость указывать. Да и не мог он просто сбежать, коль службу предложил. Чуял он, что не доверяла ему царевна, и было это взаимно, но каким-то чудом, после всего что было, они действуют сообща. Сбеги и потеряешь, возможно, ценного союзника. Если синеморскую царевну вообще можно считать союзником. Вольге выбирать не приходилось. Да и не хотелось, по правде говоря. Он успел узнать ее, кажется, лучше, чем многие, и то, что он узнавал, ему нравилось. Как бы сильно он этому ни противился.
- Чье же, если не наше? – встрепенулся он, от благих размышлений отрываясь, уши навострил да хвостом махнул. Тревожно стало так, что словами не передать – неужто откажется от поисков сама и его удовольствия лишит? Или знает что-то, чего ему не спешит открывать, свой план вынашивая?
[lik]http://savepic.su/6676727m.png[/lik]

Вольга вскочил и замер, растерянно глядя ей вслед. В былые времена он бы вспылил или вовсе сбежал, но те времена уж давно прошли. Нетерпение – враг любого дела, ярость туманит ум. Пожалуй, он был согласен покинуть спящую площадь и хорошенько все обдумать да сил набраться. Ерёму нагонять уж бесполезно, а где искать – соображения есть. Да и как знать, может у царевны свои мысли на этот счет, пути подхода к брехливому ведуну имеются?
Лишь одно заставило его к земле прирасти – мысль, что и месть его, Вольгину, Светозар свершит. Чем-чем, а этим Вольга делиться был не готов. Одолели его сомнения -  а не лучше ли сбежать прямо сейчас? Исчезнуть да своим путем пойти? Выбраться бы за городскую стену, а там его никаким ловам не сыскать. Да только не сбежал. Взлететь, не смотря на душевное смятение, получилось немного легче, но удовольствия от того полета не было. Не носился он из стороны в сторону, летел за царевной – обещал службу. Да и глупо было бежать, опрометчиво. Василиса нравилась ему – сильная духом, гордая и, вне всякого сомнения, умная, но он ей не доверял. Ничто не мешает ей узнать с его помощью что надобно и вышвырнуть как отслужившего свое пса. Но что-то подсказывало – поступай по совести и жди, да смотреть в оба не забывай. Вместе поиски вести всяко легче, его боевая сноровка дивно дополняла ее колдовские силы.
- Я обещал службу и останусь с тобой, коль думаешь, что здесь от меня толку больше.
Василиса сидела на его постели, ладонью накрыв наверняка ноющую после вылазки рану. Рост у нее был скорее вышегорский, нежели синеморский, но телу было далеко до северной крепости. И все же выдержка и воля были достойны восхищения. Царевне надобно днями и ночами на мягких простынях лежать да раны свои баюкать, челядь загоняя вусмерть, а не по следам лиходеев по ночному городу шнырять. Вольга отчего-то не решался к ней приблизиться, сесть рядом. Стоял угрюмой горой, в тени.
- Об одном прошу  – коль приведут эти поиски однажды к проклявшему меня и все Вышегорье заодно, дай мне отомстить.
Иного смысла в его жизни, пожалуй, и не было.

Устыдиться бы Вольге, вспомнить всех, кого обидеть за свою жизнь успел, да не стал. Себя он добрым человеком никогда не считал. Разбой и иные ратные подвиги – милое дело для любого вышегорца, для Вольги в том числе. Как волки совершают набеги на стада овец, так и вышегорцы выходили на охоту. Это было так же естественно, как дышать. Но никто, если он, конечно, не дурак, не тешил себя мыслями, что овцы своей доле рады. Его племя оставляло после себя разграбленные селения и разрушенные жизни. Зуб на них мог точить кто угодно. Но многие ль из них способны на такое колдовство? Нет. Об этом следовало думать.
- Не стыди волка тем, что зубы остры. Не справедливости я ищу – нет ее.  Но только тот не мстит за родных, кто их не достоин. Или просто слаб.
Кажется, решила Василиса обсудить грядущее. Вольга был только рад этому – неопределенность утомляла. Стены вполне  пригодной для жилья горницы казались такой же западней, как и темная каморка, в которой он сражался с проклятьем. И вопросы царевнины были разумными. Вот только ответа на них у Вольги не было. Всю жизнь он мечтал о том, чтобы вернуться в родные края, объединить некогда сильное племя или помочь этому. Исправить то, что натворил. Это было бы правильно. Но стал он задумываться действительно ли хочет этого, или просто привык хотеть. За годы скитаний стал Вольга совсем другим. Может оно и к лучшему, кто знает. А может он просто постарел. Единственное, что действительно имеет значение сейчас – месть. А после его, быть может, и в живых не останется. Это был бы лучший исход. Слишком далеко унесло его от дома, уже и не сыщешь дороги назад. Да и вертаться некуда.  И душа его стала такой же серой, как шкура. Одна только месть и осталась.
- Я не знаю что ждет нас в будущем, краса, к кому приведут поиски и чем все закончится. Но я никогда не забываю ни дружбы, ни добра.

Слова царевны хлестали как северный ветер, порывистый и колючий. И взгляд ее, холодный и ненавидящий, хлестал едва ли не сильнее. Права она была – неведомо зверю подобное, оттого он в разы хуже своих серых другов. Оттого опаснее, и прощения не заслуживает. Ее, царевниного, прощения.
- Бывали мгновения, когда я сам не знал кто я – человек, что меняет личину на звериную или же зверь, что может обращаться человеком, - негромко заговорил, дослушав Василису до конца. – И тот, и другой, пожалуй, проклят. Но уж целую вечность никто не звал меня человеком. Благодарствую, краса.
Склонил голову, а сам призадумался, какой град могла она видеть.  Без малого двадцать зим вышегорцам было не до серьезных набегов, на ее веку вряд ли такое случалось, а тем более на ее глазах. Кто бы ни проклял Вольгу, он оказал большую услугу Синеморью, да и всем Тридевятым. И снова мысли вернулись к Светозару. Мысли, которые Вольга старался гнать до поры. И сейчас прогнал. О какой бы сече ни шла речь, царевна знала о чем говорит. Вольга ей верил. Вольга понимал.
- В Вышегорье иные взгляды на войну, - может быть однажды Вольга ей о них расскажет. Но сейчас, казалось, не место и не время. Не затем вспоминала Василиса пережитые страхи, чтобы услышать, что каждый камень кричит о славе вышегорских витязей. О том, что сильный возьмет чужое и свое защитит, коль надобно. А ежели не способен защитить – так тому и быть. Вольга видал немало горящих городов, деревень и просто домов. Много видал пролитой крови, немало пролил и сам. Быстро ли забывается такое? Пожалуй, никогда. Смешивается в памяти воедино, но не забывается. Иные крики слышны громче остальных. И что уж там, бывает, в ночи, подобные этой, ему хочется выть.  Может быть, стоило об этом сказать, но Вольга отчего-то страшился подобное открывать. Точно так же, как страшился подойти ближе и запах ее почуять.
- Ближе тебя, царевна, и впрямь никого у меня нет, - согласился он. - К добру или к худу.
И дело было не только в негаданном родстве. Он еще помнил вкус ее крови. Избавился от проклятья благодаря ей. Он украл ее одежду. Столько всего сплелось, что уже и не позабыть.
- Стало быть, обо мне батюшке ты не говорила. И о ранах своих.

Не стал Вольга отвечать – не для извечных свар они здесь, в тихой, залитой тусклым светом  горнице собрались. А думу думать и договариваться. Во всяком случае, не в том он был положении, чтобы лезть на рожон, да и не хотелось. На вышегорцев-то попробуй набеги – было дело, пытались. Только колдовством да коварным умыслом и победили, стравив меж собой. Не окажись Вольга в центре сего замысла, может даже и тайно восхитился бы.
А вот о роде вновь призадумался. Было у него время перебрать всех известных предков не раз. Их было, к несчастью, не так уж и много. Чтить дедов было хорошим делом, но все же имена с веками забывались, выветривались из памяти потомков. Вольга с детства любил сказы о былом, но точно можно было перечесть предков лишь с тех пор, как отхватили они воеводство. А до того – быльем поросло. Витязи, коих волчья тропа могла куда угодно занести, о том уж мало известно. 
- Говаривали, прадед мой был колдуном. Думается мне теперь, неспроста, - в задумчивости  Вольга даже из тени вышел и присел на скамью под оконцем. – Я много думал откуда наше родство может идти, но это осталось для меня тайной. Думаю только, что смешалась наша кровь давно, не один век назад.
Немало синеморцев, да и не только их, может оказаться с примесью северной крови. Охочи вышегорские витязи до баб, а кто не охоч. Разбой с насилием всегда рука об руку шли, девки бывали добычей не менее ценной, чем злато. Вражда смешивает народы порой крепче дружбы. Правда, речь идет не о простом роде, о царском, и такое объяснение казалось маловероятным. Уж во всяком случае не забыли бы сего в Синеморье, как не забыли Кровавую Вель.
- Тот, кто проклятье навел, наверняка тоже об этом не знал. А Яга, думаешь она знала? Неужто поэтому не хотела мне помогать.
Кровник был первым, кого он в слепой ярости своей убил, кровник должен был стать и последним.